Боратынский и мы (Вместо предисловия)

Мой дар убог, и голос мой негромок, Но я живу, и на земле мое Кому-нибудь любезно бытие: Его найдет далекий мой потомок И моих стихах; как знать? душа моя Окажется с душой его в сношенье, И как нашел я друга в поколенье, Читателя найду в потомстве я.

(1828)

Эти стихи Боратынский написал о себе, приоткрыв некую сокровенную суть своей творческой миссии на земле. Христиански смиренное умаление своей гениальности делает его стихи не просто стихами о поэте Боратынском, но переводит их в некий общечеловеческий план — и получается, что строки эти о каждом из нас, о каждом живущем полноценной духовной жизнью; о каждом, кто умеет чувствовать поэзию и сопереживать вместе с ее творцом.

В самом деле, ведь и Пушкин, когда писал:

И славен буду я, доколь в подлунном мире Жив будет хоть один пиит, —

под словом “пиит” имел в виду не только поэта, но и всякого человека, способного чувствовать поэзию, сопереживать вместе с поэтом...

Перекликается с предыдущим и другое стихотворение Боратынского — “Муза”. Здесь тоже о себе, но одновременно и о каждом из нас. Поэт как бы задает определенную жизненную задачу, ставит невидимую планку, преодолев которую, человек становится человеком:

Но nopaxiCH бывает мельком свет Ее лица необщим выраженьем, Ее речей спокойной простотой...

Не хотелось бы переводить эти строки в прозу: тут и так все ясно. Человек, если он хочет быть человеком, духовно богатой личностью с “лица необщим выраженьем", должен постигнуть “дух судьбы своей” (Боратынский), или, если вспомнить поэта нашего времени, Б. Пастернака, —

Чтоб и жизни ни единой долькой

Не отступаться от лица, И быть живым, живым и только, Живым и только до конца.

(5 мал /956. Рукописный вариант стихотворения “Быть знаменитым некрасиво...")

Иван Бунин, очень любивший Боратынского, напишет в статье о нем: “Изучение его избранных стихотворений и поэм может иметь серьезное воспитательное и развивающее значение как для молодежи, так и для всякого мыслящего человека”.

ГЛАВА ПЕРВАН